Несмотря на то, что правительству удалось заручиться поддержкой МВФ на три года, а также принять главные документы страны, по сути, 2016-й год мы по разным причинам потеряли.
Нашей стране необходимо экономическое чудо. Мы попытались понять, насколько принятая бюджетно-налоговая политика на 2017 г. будет стимулировать экономическое развитие страны, и в частности, бизнеса. Об этом — в интервью исполнительного директора Центра стратегических исследований и реформ Галины Шеларь.
— Для Молдовы стало традицией утверждать бюджетно-налоговую политику и Закон о бюджете с большим опозданием, в начале того же года и почти одновременно, в то время как НБП необходимо принимать летом, а затем на её основе разрабатывать бюджет. В этот раз налоговую политику приняли ещё до конца года. Что это означает для молдавской экономики и бизнеса?
— Действительно, мы как-то стали привыкать к тому, что документы, во многом определяющие динамику экономического развития страны, принимаются не только со значительным опозданием, но и под ответственность правительства, то есть без утверждения парламентом. Как это ни странно, но и ненормальная ситуация с принятием бюджетно-налоговой политики/ Закона о бюджете в предыдущие годы, и почти своевременное принятие этих документов в нынешнем году, тесно увязаны с «градусом» наших взаимоотношений с Международным валютным фондом (МВФ) и другими внешними донорами, прежде всего с Европейским Союзом и США.
К сожалению, собственных доходов бюджета, особенно в последние годы, нам устойчиво не хватает. Финансирование дефицита бюджета осуществляется в значительной степени за счет внешних вливаний. В результате многие параметры бюджетно-налоговой политики определяются, исходя из рекомендаций/ требований извне. Думается, что влияние этих документов на динамику развития нашей экономики во многом определит качество реализации этих документов.
Практика показывает, что, например, рост акцизных ставок не всегда приводит к ожидаемому росту поступлений в бюджет, а равные на «бумаге» условия для ведения бизнеса в реальности не срабатывают.
— Что нас ждет нового?
— Рост поступлений в бюджет зависит прежде всего от деловой активности бизнеса и населения. В условиях, когда значительная часть экономики находится либо «в тени», либо в Кишиневе, изменений в законодательстве для устойчивости доходной части бюджета явно недостаточно. Отмечу и то, что изменений у нас в последнее время достаточно много, и они не всегда последовательны. Бизнесу, да и населению, для развития нужна стабильность, которой у нас пока нет.
— Министр финансов Октавиан Армашу заявил, что бюджетно-налоговая политика на 2017 год была разработана, исходя из текущей экономической ситуации, отметив, что она пережила состояние стагнации, т.к. экономический рост достаточно скромный, а инвестиции – не существенные. С чем вы согласны, а с чем нет?
— Соглашусь, что реалии были учтены в том смысле, что желание разблокировать внешнюю поддержку бюджета значительно консолидировало практически все институты власти. Однако эта консолидация государственных институтов институтов «сталкивается» с небывало высоким уровнем недоверия общества сталкивается с небывало высоким уровнем недоверия общества к самим институтам государства. В такой ситуации для того, чтобы добиться реализации целей политики, в том числе и бюджетно-налоговой, необходимо предпринимать воспринимаемые обществом меры по пошаговому повышению градуса доверия к институтам государства. В противном случае ожидаемый рост валового внутреннего продукта, возможно, и будет обеспечен, но его рост и рост, а тем более развитие, экономики – это, к сожалению, понятия не тождественные.
— Какая политика будет в области образования, здравоохранения, соцзащиты? Не кажется ли, что этим областям следует уделять больше внимания?
— Мне сложно назвать политикой то, что происходит сегодня в образовании, здравоохранении и в области социальной защиты. Понимаю, что расходы на социальный блок определяются возможностями государства. Но не понимаю, как к этим определяющим, с точки зрения экономики, сферам воздействия государства можно относиться исключительно с позиций «строки расходов» бюджета. Мы закрываем нерентабельные школы, особенно в сельской местности, и не замечаем, что с каждым годом детей, выпадающих из образовательного процесса, становится всё больше. Сегодня Молдова – единственная страна в Европе, где отмечен «средний уровень человеческого развития».
— Какие цели преследует бюджетно-налоговая политика на следующий год, или какая главная цель у тех, кто её разрабатывал, ведь очевидно, что все законы в нашей стране принимаются под кого-то?
— Цель обозначена достаточно ясно — обеспечение достаточных и стабильных поступлений в бюджет. В этом ключе рассматриваются и все предлагаемые изменения в законодательстве. Необходимо было убедить внешних партнеров в том, что ситуация под контролем, и главное — что форс-мажор, подобный краже миллиарда, не повторится. Пока, судя по реакции внешних партнеров, это удаётся. Не случайно подписание Меморандума с МВФ власть считает, по крайней мере, одним из главных достижений 2016-го года. При этом как-то не принято говорить о том, что реализация всех положений Меморандума – это целиком и полностью зона нашей ответственности. Опыт подсказывает, что выполнить всё, что мы пообещали, намного труднее.
– Чтобы увеличить поступление доходов в бюджет, власть сегодня занимается повышением налогов. К чему ведет такая политика? Можете ли вы предложить альтернативу этому?
— Повышение налоговых ставок, как я уже об этом говорила, не всегда совпадает с ожидаемым ростом поступлений в бюджет. В нашем случае, как мне кажется, больший эффект дали бы меры по повышению качества налогового администрирования, увеличению налогооблагаемой базы (вовлечение в неё новых плательщиков, в том числе из неформальной экономики, или за счет оживления деловой активности за пределами Кишинева). Без изменения отношения к власти от недоверия к доверию добиться позитивных изменений будет очень сложно.
— Правительство планируется выставить на приватизацию в следующем году ряд объектов стратегических отраслей. Среди них — RED Nord-Vest, ГЭС Костешть-Стынка, Air Moldova и Moldtelecom (неоднократно). Как вы оцениваете необходимость распродажи госактивов?
— Приватизация традиционно рассматривается как один из собственных источников поступлений в бюджет. Перечисленные активы могут привлечь внимание потенциальных инвесторов, вероятнее всего, иностранных. Но ситуация в стране, если абстрагироваться от доходной части бюджета, такова, что реальную цену за эти активы мы даже запросить, не то что получить, не сможем.
Кстати, нет уверенности и в том, что качественно просчитаны и все последствия от передачи каждого из перечисленных активов в частную собственность. Как, например, отразится на развитии страны, а не только экономики, например, передача национального оператора электросвязи, авиаперевозчика или региональных электросетей. Непонятно, почему государство не может осуществить качественное управление этими компаниями. Вот, кстати, и повод повысить степень доверия общества к качеству государственного управления. Если, конечно, такое желание у власти есть.
— Протесты, переговоры, выработка пакета мер — это уже не эффективно. Что делать бизнесу, обществу?
— Думаю, единственный выход — консолидировать усилия, другого выхода или механизма влияния на власть у нас нет. Мы должны научиться слушать и слышать друг друга. Если общество выступает с общих позиций, как, например, по проекту Закона о либерализации капитала, то это находит поддержку сначала у внешних партнеров, и, как следствие, тормозит непродуманные действия власти.
— Государственный бюджет на 2017 год был построен на экономическом росте — 3%, уровне инфляции — 4,4% и обменном курсе — около 20 леев за доллар. Пока мы видим относительно стабильный курс нашей национальной валюты. Скажите, пожалуйста, в принципе, 20 леев за доллар – это плюс или минус для экономики?
— 20 леев за 1 доллар США – это сложившаяся на нашем рынке цена национальной валюты. Слабая валюта, теоретически, повышает конкурентоспособность товаров, которые мы экспортируем, и стимулирует импортозамещение (импорт дорожает). Но, к сожалению, у нас не происходит ни одного, ни другого. Причин такой ситуации много, но это — тема уже другого разговора.
— Расходы государственного бюджета увеличатся на 9,4%, по сравнению с 2016 г. Дефицит бюджета будет покрыт, в основном, из иностранных источников. Когда мы сможем говорить о снижении зависимости от внешних доноров?
— Единственная возможность изменить ситуацию – задействовать внутренние источники роста/ развития. Один из них — эффективная реализация действующих и будущих инвестиционных проектов, которые финансируются в том числе и за счёт внешних кредитов. Пока, к сожалению, локомотивами роста, они не стали. Основная причина – зашкаливающий уровень коррупции. Именно эта причина устойчиво лидирует в опросах бизнеса и населения, проводимых в том числе при подготовке отчетов «Лёгкость ведения бизнеса» и «Глобальный отчет по конкурентоспособности». Проблема обозначена. Вопрос — когда и как она будет решаться — пока остается открытым.
— По прогнозу, инфляция на следующей год составит 4,4 %, но есть же ещё реальная инфляция. Я думаю, что она не только ощутима потребителями, но и в том числе людьми, которые заняты бизнесом. Возвращаясь к вопросам бюджетно-налоговой политики, что здесь, «в консерватории» подправить?
— Здесь есть недопонимание. Когда Нацбанк говорит о снижении инфляционного давления, имеется в виду, что уровень инфляции, в сравнении с предыдущим периодом, изменится в запланированных пределах. Но нас-то этот уровень интересует меньше, если вообще интересует. Так, например, поднятие тарифа на централизованное отопление моментально сказывается на нашем восприятии ситуации с уровнем инфляции, хотя на цифровой показатель, о котором вы говорите, происходит куда менее очевидное влияние.
— Все-таки хотелось бы внести ноту оптимизма под занавес нашей беседы…
— Мне бы тоже хотелось закончить наш разговор с нотками позитива, пусть и не связанными с бюджетно-налоговой политикой. Очень хотелось бы, чтобы мы вновь обрели надежду, которая бы задавала тон и желание жить и работать каждый день.
— Спасибо за интервью.
Марина Продиус