27 июня Президент Молдовы Игорь Додон был гостем международного пресс-клуба «Социальный резонанс», заседание которого состоялось на берегу Днестра, в нескольких метрах от кромки воды (в Голерканах).
Это было довольно символично, т.к. главной темой беседы главы государства с журналистами с обоих берегов был приднестровский конфликт, случившийся на Днестре. Но не были обойдены вниманием и другие актуальные темы. В дискуссии участвовал и известный немецкий политолог, специалист по Восточной Европе Александр Рар.
О стратегической цели
— Стратегическая цель, к которой мы должны идти, моя основная задача на должности президента – сохранить и укрепить государственность Республики Молдова. Кому-то может казаться, что это – банальные иллюзорные вещи, но поверьте, мы сейчас живём в очень непростое время. Региональная геополитическая борьба, тот разрыв, который сейчас происходит в этом регионе, создают очень большие вызовы для будущего государственности Молдовы. На чем она держится? Я для себя определил четыре основных момента, которые могут мне позволить сохранить и укрепить государственность.
Первое — реинтеграция страны и решение приднестровской проблемы. Я не раз говорил, что у Молдовы без Приднестровья нет будущего, и у Приднестровья без Молдовы будущего нет. Нам нужно договариваться. Я думаю, что в основу нашей договоренности должны лечь несколько принципов. Это – нейтралитет. Без согласия Тирасполя и жителей Приднестровья Молдова не может войти ни в один военный блок. И этот нейтралитет нужно признать желательно решением ООН, как это было в отношении других стран. И второй принципиальный момент – дать право на самоопределение Приднестровью, если Молдова потеряет в будущем свою государственность, ведь приднестровская проблема появилась из-за «унири», румын и т.д.
Второй принципиальный момент, на котором держится и укрепляется молдавская государственность, — это патриотизм и наши традиции. Если мы не будем себя уважать и знать, кто мы такие, если молодежь будет считать себя румынами, если у нас большинство граждан, не дай Бог, через определенный период захотят объединения с какой-то страной, то мы не сохраним государственность. Поэтому я настаиваю на запрете унионистских движений в Молдове. Нужно сделать то же самое, что и в Румынии. У них запрещено говорить о том, что часть Румынии должна быть молдавской, а часть Трансильвании – венгерской. Это запрещено законом, за это сажают в тюрьму. То же самое нужно сделать и у нас. Мнения могут быть разными, но ни политические партии, ни на уровне государственной политики этого категорически нельзя допускать. В связи с этим есть очень много вещей, которые нужно сделать. И поверьте, я этим занимаюсь. В этом году впервые в Молдове, в ноябре, мы сделаем презентацию трехсерийного документального фильма «История Молдовы» во всех городах республики.
Третий принципиальный момент для того, чтобы сохранить государственность, — это сильная экономика и социальная справедливость. Два-три года подряд некоторые силы говорят, что надо объединяться с Румынией, потому что там пенсия выше, и там работает Антикоррупционный центр, а в Молдове, видимо, не работает. Чтобы выбить эти аргументы, нужна сильная экономика и социальная справедливость. Но с этим парламентским большинством мы этого не добьёмся. Нужно создавать рабочие места, а не сидеть в Брюсселе с протянутой рукой за 100 млн евро. На прошлой неделе Россия списала Киргизии $ 250 млн без каких-либо условий. Зачем унижаться из-за 100 млн евро перед теми, кто ставит тебе условия против твоей государственности и вмешивается во внутреннюю политику – например, по избирательной системе. Говорю парламентскому большинству: «Ребята, поднимитесь с колен».
Четвертое – это сбалансированная внешняя политика. Что у нас произошло за последние семь-восемь лет? Перекос в сторону европейской интеграции. Все эти годы мы видим проевропейские власти и очень часто антироссийскую власть. Последние шесть месяцев я пытаюсь сбалансировать внешнюю политику страны. Я возобновил хорошие отношения с Россией, и это получилось. Тяжело, т.к. парламент и правительство блокируют, устраивают скандалы с высылкой дипломатов, теперь хотят запретить трансляцию некоторых передач российских каналов. Они это делают, потому что им не нравится то, что мы пытаемся сбалансировать ситуацию. Но мы обречены дружить со всеми, иначе нас разорвут на части. Если мы будем стремиться политически стать частью ЕС, то это будет без Приднестровья и, скорее всего, без Гагаузии. Поэтому 3 апреля мы подписали меморандум, я подал заявление, чтобы мы получили статус наблюдателя в Евразэс. Когда я общаюсь с европейцами, они говорят: «Вы правы». Нужно дружить и с теми, и с теми. Иначе мы не сможем идти вперед.
А возможно ли решить эти четыре проблемы или добиться прогресса в их решении при нынешнем парламентском большинстве? Конечно, не получится. Но моя задача – сделать так, чтобы по этим четырем проблемам, где можно, сделать скачок вперед, исходя из тяжелой внутриполитической ситуации, и чтобы в следующем году на парламентских выборах все здоровые силы получили достаточную поддержку в парламенте для более быстрого движения вперед.
О Траяне Бэсеску
— Если бы Бэсеску имел молдавское гражданство, он сегодня был бы лидером партии. Это — большая угроза молдавской государственности, т.к. он идёт в молдавскую политику, чтобы создать большое унионистское крыло, собрав всех унионистов под себя. В молдавском парламенте их никогда не было больше 12-15 человек, и они были разрозненными.
Бэсеску попытался войти в молдавскую политику через форточку. Но мы (в первую очередь я как президент сделал все возможное для того, чтобы так, как было задумано унионистскими кругами в Бухаресте и здесь – Тимофти) эту форточку закрыли и не дали этому плану реализоваться. Что будет дальше, посмотрим. Пока что в судах оборону держим. Возможен вопрос – почему у нас получается в судах его блокировать? Потому что очень многие из судей понимают, что назначение того или другого судьи входит в полномочия президента. Я не говорю, что мы на них давим. Мы не давим, но они понимают, что надо попытаться соблюдать закон. Пока ещё не все это понимают, но потихоньку поймут.
Об отношениях с Приднестровьем
— Я — единственный из первых официальных лиц Молдовы поздравил президента Приднестровья с избранием на должность. Этого никто не делал за 25 лет. Я знал, что будет много критики по этому поводу. Но я это сделал, потому что люди, которые живут на левом берегу Днестра, избрали своего лидера. Я уважаю их выбор. Поэтому я поздравил президента Красносельского и вышел с инициативой о встрече. У нас была хорошая встреча 3 января, в Бендерах и вторая – здесь.
Когда говорим о решении приднестровской проблемы, нужно понимать, что есть две системные концептуальные вещи – политическое урегулирование и текущие моменты, которые волнуют жителей обоих берегов Днестра. Давайте начнем с более простых вещей – текущих проблем. Когда мы встречались с Красносельским в январе, мы обозначили восемь пунктов (четыре, которые они просят, и четыре, которые просим мы).
Они просили решение проблем по связи, автомобильным номерам, признанию дипломов вузов и уголовным делам. Мы просили решить проблему по школам (тарифы для школ с молдавским языком обучения выше, чем для других местных школ, в два-три раза); сельскохозяйственным землям, которые находятся за дубоссарской трассой (около 6 тыс. нашим собственникам земли запрещается её обрабатывать); об открытии моста через Днестр в Гура-Быкулуй и о доступе наших официальных лиц на левый берег (они должны просить письменного разрешения на въезд, в то время, как в отношении официальных лиц из Приднестровья такой меры нет).
Все эти четыре вопроса в прошлом году в Берлине были занесены в протокол. Но, к сожалению, с прошлого года никакого движения не было. Чего я добился за этот период? Я пригласил премьер-министра Филипа и спикера Канду и сказал: «У нас разные позиции и видения по многим вещам, но давайте по Приднестровью у нас будет общая позиция». И мы договорились, в конце мая дали предложение по приднестровским номерам – предоставляем приднестровской стороне доступ в регистр для внесения данных. Такого никогда не было.
Мы предложили, как признать дипломы приднестровских вузов, и как до 1 августа решить проблему со связью. Взамен мы попросили решить вопросы с землей и школами. Приднестровцы ещё дополнительно попросили решить вопрос по железной дороге, чтобы через Слободку импортировать ГСМ. И частично, по решению правительства, им дали такую возможность. Впервые в Кишиневе за последние семь-восемь лет была единая позиция президента, премьера и спикера в отношении Приднестровья. И мы готовы двигаться дальше. Пока ждем от коллег с левого берега ответа на все эти вопросы.
По политическому урегулированию
— Здесь ситуация сложнее. Есть позиция приднестровского руководства, которое настаивает на независимости. Политически я их понимаю. У них был референдум в 2006 г., поэтому они не могут говорить об объединении. Но нужно смотреть на вещи, исходя из нынешней ситуации. Будучи между Молдовой и Украиной, как вы видите независимость Приднестровья? Не будет второго Калининграда. Единственный шанс на будущее – определяться, с кем. С Украиной шансов нет.
Я говорил Красносельскому и раньше – Шевчуку: «Вам нужно как-то легализоваться. Давайте подумаем, как это сделать». Я говорил про федеративное устройство государства и разработал его концепцию. По политическому урегулированию в Кишиневе пока есть разные мнения. Но думаю, что в течение нескольких недель или месяцев у нас будет общая позиция.
Я вижу решение приднестровской проблемы в том, чтобы оставить Приднестровью всё, что есть сегодня, кроме нескольких общих вещей. Общее государство предполагает общие границу, банковскую и налоговую системы (чтобы не были, например, акцизы на автомобили разными) и общие принципы судебной системы. У них остаются свой парламент, правительство, президент, бюджет, флаг, гимн, герб. Плюс право на самоопределение, если кто-то в Кишиневе захочет Великой Румынии или вхождения в НАТО. Но приднестровская сторона категорически против.
О совместных таможенных постах
— Я против появления совместных постов, если это приведет к ухудшению ситуации экономических агентов, физических лиц и бюджета Приднестровья. Я убедил правительство (принят законопроект), чтобы для физических лиц в Молдове увеличить беспошлинный ввоз товаров с 300 евро до 800 евро, т.к. в Приднестровье установлена планка на уровне 1000 евро. Приднестровская сторона сообщила о том, что там есть другие бюджетные потери. В марте мы говорили о том, что приедет советник президента Елена Горелова, чтобы посмотреть, что ещё нужно изменить в законодательстве, мы это примем.
Эти совместные таможенные посты первые четыре-пять месяцев ничего не фиксируют. Потом столько же времени — только экспорт. И приднестровским экономическим агентам не надо ездить в Кишинев за таможенными сертификатами. Через год, возможно, мы придем к тому, чтобы посмотреть, что они импортируют.
О внутренних делах «ПМР»
— Расходы Приднестровья — $ 200-250 млн в год, собственных доходов – $ 100-120 млн, максимум $ 150 млн. То есть дефицит составляет порядка 50%, который покрывается за счёт российской помощи и того, что они не платят за газ. Кстати, жителям Кочиер и Маловата Ноуэ предлагают, если они получат приднестровское гражданство, поставлять газ в три раза дешевле.
А льготы для определенной категории предприятий за последние два-три года составили $ 200 млн. Я соглашусь, что это ваше внутреннее дело, пока это не касается долгов «Молдова-газ». Но сколько можно, как в последние годы, говорить, что в Кишиневе все — за НАТО и все — румыны, чтобы убедить Россию дать следующие $ 150 млн? 25 лет прошло. Давайте договоримся и объединим страну. Это – моя позиция.
О гостях из РФ
— 30 июня в Молдову приезжает очень представительная делегация (во главе с уполномоченным Президента РФ по бизнесу Борисом Титовым) – десять крупных бизнесменов из Российской Федерации. Они руководят активами, которые в несколько раз больше, чем ВВП Молдовы. Большинство из них приезжает в нашу страну в первый раз, по моему приглашению. В этот день у нас будет встреча с ними и членами экономического совета при президенте. Каждый из них сделает презентацию своего предприятия, и в субботу они целый день будут встречаться с экономическими агентами, чтобы посмотреть конкретные проекты. Если Вадим Николаевич изволит приехать в Кишинев, я думаю, что это было бы положительно.
Кстати, я ему предлагал, чтобы во все официальные делегации Президента РМ за рубеж включать представителей из Приднестровья. Они участвовали в ноябре-декабре прошлого года, когда было заседание молдавско-российской межправкомиссии. Тогда впервые были представители Приднестровья и Гагаузии. Через две недели мы едем в Минск.
О «демократах»
— Я четко и последовательно провожу в жизнь то, что обещал своим избирателям, – и о дружбе с Российской Федерацией, и о Евразэс, и о антиунионизме и о многом другом. По поводу Владимира Георгиевича Плахотнюка я всегда говорил и остаюсь при своем мнении – бизнес должен заниматься бизнесом на обоих берегах Днестра, а политики – политикой. Плахотнюк является лидером Демократической партии, которая контролирует парламентское большинство (60 мандатов). Ему очень не нравятся некоторые инициативы президента. В частности, 27 июня я отозвал проект стратегии национальной безопасности (ее разрабатывал Тимофти с командой и НАТОвскими экспертами), т.к. там была видна работа на сотрудничество с НАТО. Я считаю, что Молдове это не выгодно. Уверен, что парламентскому большинству и Демпартии это тоже не нравится.
Думаю, что ДПМ не нравится и то, что мы решаем проблемы с Россией, поэтому они спровоцировали Путина высылкой дипломатов в надежде, что снова заблокируют экспорт и мигрантов, потому что растет рейтинг президента Додона. А на кону – парламентские выборы. Поэтому политическая борьба есть и будет. Чтобы понравиться в Европе и США, пытаются делать какие-то шаги, но зачем нужна антироссийская риторика?
Я написал в ФБ под фото черешни, опубликованным Думитру Дьяковым: «Дмитрий Георгиевич, куда черешня экспортируется?» Он ответил: «В Российскую Федерацию». – «Вот видите, а вы туда не хотите ехать». Они всё понимают. Но у нас есть своя повестка дня, и мы будем ей следовать, несмотря ни на что. Конечно, давление будет и извне и изнутри. Однако мы знали, в какую борьбу втягиваемся. Народ дал нам шанс, мы его используем на благо. Меня нанял на работу народ Молдовы, и я отвечаю перед народом.
О позиции международных посредников
В прошлом году была историческая за последние восемь лет декларация ОБСЕ, под которой подписались 58 стран, включая РФ, где чётко прописано про территориальную целостность Республики Молдова, что Приднестровье – в составе РМ. Поэтому международная позиция единая. В этом году я несколько раз встречался с Путиным, на каждой встрече мы говорили о Приднестровье. И общался в МИДе с Григорием Борисовичем Карасиным. Мы обсуждали и единую границу, они с этим согласны.
По единой границе в 2002 г. был подписан документ Украиной, Россией, Молдовой, но Лицкай от Приднестровья тогда не подписал. В 2015 г. должны были поставить пункт контроля на границе. Шевчук тогда попросил отложить это на послевыборный период. И по земле мы договаривались с Красносельским о том, что с завтрашнего дня председатель Дубоссарского р-на встретится с их администратором, и начинаем решать эту проблему. Едем туда, а там приднестровские трактора уже работают. Говорят, уже посеяли. До этого не сеяли.
В целом позиция международных посредников едина. Но для прорыва – политического урегулирования – в этом направлении большие геополитические игроки ещё не готовы. И мне кажется для прорыва и Кишинев полностью не готов. Для этого нужно другое парламентское большинство. Должна быть не эта игра в геополитику, а консолидированная позиция внутри, оставив все разногласия. Пока на уровне правительства и парламента мне не с кем об этом говорить.
Все ждут встречи Трампа и Путина 6 июля. Но дойдут ли они в обсуждении международной политики до этого региона или остановятся где-то на Сирии, не известно. От этого тоже очень многое зависит, потому что решение приднестровской проблемы лежит в формате «5+2». Я считаю, и об этом говорил и в Брюсселе, и в Москве, что это выгодно и Западу, и Востоку – показать историю успеха, что где-то договорились. И это решается очень быстро.
У последней берлинской стены в Европе
Александр Рар: — В немецкой прессе это место, где мы сейчас сидим, называют последней берлинской стеной в Европе. Очень важно быть здесь, потому что Европа объединилась. Наш мир резко меняется, и нужно понять, в каком направлении он меняется. В 1990-е годы, после развала Советского союза, все, в основном, видели только один вектор движения – в объединенный западный мир. И Россия туда стремилась, кстати, и хотела стать членом НАТО, Европейского союза. Ельцын об этом говорил не раз в том же Брюсселе. Тогда сложилось впечатление, что альтернативы этому монополярному миру нет, где Америка всех охраняет, ЕС процветает и расширяется.
В 2012-13 гг. на Востоке появился некий Евразийский экономический союз. Страны, которые туда вошли, поняли, что их никогда не примут в ЕС. И они начали создавать евразийское экономическое пространство — союз, который, может быть, вырастет в что-то подобное Европейского союза.
Но эти два блока вместо того, чтобы начать переговоры и сотрудничать, сразу стали бодаться. На Украине произошла катастрофа, потому что столкнулись интересы внешних сил. Мне кажется, что мудрые политики в Молдове должны всё сделать для того, чтобы это никогда не повторилось здесь. В 2014 г. Украина была поставлена перед выбором. Но это – невозможно. Мне кажется, что всем внешним игрокам надо понять, что Молдова может подать пример другим странам, как работать с Евразийским союзом, получать экономическую выгоду, и с Европейским союзом, где тоже очень много прелести.
Вам, молдаванам, нужно понять свою исторически важную роль на стыке двух миров, а, может, даже трех, которую нужно играть. И ни в коем случае нельзя становиться или оставаться уже объектом геополитики. Надо становиться субъектом и самим решать эти очень важные вопросы. И вопрос, конечно, к президенту – какие он видит возможности уговорить Запад и Восток о том, что нужно идти вместе и видеть эту новую концепцию идеи общей Европы от Владивостока до Лиссабона?
Об отношениях с Западом и Востоком
— Я уже говорил чуть раньше, что Молдове суждено иметь хорошие отношения и с Западом и с Востоком, — продолжил Игорь Додон. — Любой жесткий перекос приведет к внутриполитическому разрыву и катастрофе для молдавской государственности. Я надеюсь, что это поймут и другие. Если не в этом парламенте, то в следующем. Мы должны европейцам сказать: «Не настаивайте на ваших ценностях и т.д. Мы хотим с вами дружить, но исходя из наших интересов».
В Российской Федерации говорят: «Нам нужно иметь дружескую страну в лице Республики Молдова. Для нас важно, чтобы она осталась нейтральной, объединить страну и с этой сбалансированной ситуацией двигаться дальше». Я думаю, что это – реально и выгодно и Путину в следующем его президентском сроке, и Западу. Я говорил об этом с Юнкером, Могерини и Туском в феврале этого года.
Пока не понятна позиция американцев. Они заняты другими вещами. Самая большая опасность для всех нас — в том, что есть силы, которые хотят по Днестру поставить границу НАТО. Я не хочу, чтобы Молдова становилась пушечным мясом в геополитической борьбе между большими державами. Но если молдавские политики с пониженным социальным статусом пойдут на то, чтобы слить страну под НАТО против мнения большинства граждан, то у нас будет война. Но мы это не проглотим, как не проглотим и объединение с Румынией. Президент Молдовы Додон – гарантия того, что этого не случится. Но я не исключаю, что у кого-то есть задумки поставить здесь границу НАТО. Независимость Приднестровья – это первый шаг к границе НАТО по Днестру. Объединенная Молдова – гарантия того, что НАТО на этом берегу не будет.
О доверии
— Молдавские должностные лица 25 лет подписывают документы с приднестровцами, а потом открываются их выполнять. Почему приднестровцы должны доверять президенту Додону?
— Я такой же вопрос задал себе, когда мы пытались наладить отношения с российскими партнерами и другими. К сожалению, за эти 25 лет и в международной политике, и во внутренней очень часто молдавские политики «кидали» своих партнеров. Я могу сказать, что буду другим. Скорее всего, некоторые из Приднестровья в это не поверят.
Но я думаю, объективно ситуация складывается так, что мы должны тянуться друг к другу. Люди держат слово, когда они находят взаимовыгодные решения проблемы. Я понимаю, чего боятся жители Приднестровья, а политические лидеры боятся поменять политическую риторику, т.к. они на этом пришли к власти. Но я считаю, мы довольно быстро движемся к тому, чтобы понять, что там это выгодно. Насильно Молдова не будет любима в Приднестровье. Надо найти, почему вам должно быть это интересно. Почему это может быть интересно вашему бизнесу? Потому что они хотят работать на внешние рынки, легализоваться. Почему это может быть интересно вашим жителям? Потому что они получат все социальные гарантии, возможность свободного передвижения через границы и т.д. Почему это должно быть выгодно политическим элитам? Потому что не будет репрессий, уголовных дел. Когда мы всё это выстроим, покажем, тогда всё срастётся.
Пока в 2017-18 гг. мы это не решим, но не надо сжигать мосты. Кто-то пытается это сделать именно со мной. Это, видимо, нужно, чтобы было легче с Россией говорить. Я предложил Красносельскому: «Давайте я вам помогу. На одной из встреч, которая у меня будет с Владимиром Владимировичем наверняка в этом году, давайте вместе поговорим об общей позиции. Давайте поедем вместе в Европу, где у вас большая проблема». В структуре приднестровского экспорта за этот год 55% было в Евросоюз, благодаря соглашению, которое подписала Молдова с ЕС. Вы получили возможность экспортировать, но взяли на себя обязательства по реформированию налоговой системы (нужно ввести НДС) и т.д. Я знаю, что вы этого не сделаете к 1 января. А если появится пошлина, то это будет большой проблемой для ваших предприятий и потерей рабочих мест. Давайте эти проблемы решать.
О юбилее «унири» в 2018 г.
— Чтобы не было таких инцидентов, мы в законе после следующих парламентских выборов запретим унионистские движения в Молдове. Чтобы решить принципиально эту проблему, нужно изменить закон. Кстати, ещё в 2012 г., когда я был независимым депутатом, зарегистрировал в парламенте законопроект «О запрете унионистских движений». Когда в начале 1990 г. прорумынские силы принимали Конституцию, добавили, что «вопрос потери и сохранения государственности решается на референдуме», т.е. прямо в Конституции заложили механизм разрушения государственности. Такого нет ни в одной стране.
Для унионистов 2018 г. – принципиальная дата, когда они силой захватили эту территорию 27 марта 1918 г. Они к этой дате готовятся, и мы тоже готовимся идеологически. Лозунг, с которым я выходил на прошлые выборы, — «У Молдовы есть будущее» — будет актуальным в следующем году. У местных унионистов нет никаких шансов. За последние 20 с чем-то лет столько денег вкладывали в эти унионистские движения, и сколько человек считают себя румынами в Молдове? По последней переписи, которую делали тоже румыны, — лишь 7%.
Я подготовил декрет о том, что 2018 г. будет объявлен в Молдове годом Штефана-чел-Маре.
О смешанной избирательной системе
— Мы настаиваем на четырех принципиальных моментах – местах для Приднестровья, где проживает около 300 тыс. граждан Молдовы. Эти люди могут голосовать, и мы им это право дадим. Кто-то говорит: а зачем вам смешанная система, ведь социалисты и так возьмут парламентское большинство? При админресурсе и той жесткой политике, которую будет вести Запад здесь во время избирательной кампании, социалисты находятся на грани получения 50 мандатов плюс/минус. Запад настаивает на нынешней избирательной системе, потому что в таком случае в парламент проходят социалисты, демократы и правые (объединятся все вместе). И они сделают всё возможное, чтобы социалисты получили 50 мандатов, а не 51. А остальные войдут в коалицию, как скажет вашингтонской обком. Так было последние девять лет.
Что происходит в смешанной системе? ПСРМ получит 51 мандат по партийным спискам и из одномандатников с учетом одного тура среди них (а не двух), где побеждает набравший наибольшее число голосов. Левые партии — промолдавские — на всех выборах, в том числе в Кишиневе, получали первое место. Их можно будет объединить в парламенте. Конечно, это рискованно. Но, с одной стороны, мы это обещали нашим избирателям. С другой стороны, нам это политически выгодно.
А стоит ли нам менять избирательную систему?
Александр Рар: — Я абсолютно согласен с тем, что сказал президент. Это — внутреннее решение страны, народа и элит, которые там управляют. У нас в Германии, где я вырос и голосую, — самая правильная избирательная система. Мы выбираем человека из округа, которого лично знаем, он ходит, может, по той же улице, к нему можно прийти, и он потом тебя представляет в парламенте. И потом голосуем за одну из партий (т.е. это – смешанная система), потому что мы живем в государстве, где партии играют очень важную роль. Они мобилизуют людей, пишут программы, в одиночку этого не сделаешь. Поэтому для демократии нужно найти баланс – между людьми, за которых голосуешь и знаешь, и партиями. В Германии вопросов по поводу демократии нет.